Письма (27 августа 1979 г. - 13 мая 1980 г.) - Сергей Довлатов - Игорь Ефимов.
Эпистолярный роман. с. 50-85.
<< В начало
ПИСЬМА 27 августа 1979 г. — 13 мая 1980 г.
Довлатов — Ефимову
27 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Каталоги получил. Спасибо!
За Вами: фото, минимальные
человеческие сведения об «Ардисе», рекламное клише. (Нельзя же рекламировать
все 300 книг одновременно.)
Да, чуть не забыл. Из Иерусалима
звонил мой старый приятель. Его фамилия — Зайчик. Он сказал, что его друг
с очень распространенной евр. фамилией (которую я забыл), поэт и прозаик,
хочет послать Вам (вам) свои книги для продажи. Зайчик хочет, чтобы я составил
протекцию. Я не знаю, как это делается. Стихов этих не читал. Если бы и
читал, то вряд ли бы одобрил. Я даже не знаю, хорошо или плохо для Вас,
если кто-то посылает свои стихи. Мне кажется — плохо. Сам Зайчик — хороший
человек. Но это не имеет никакого отношения ни к стихам, ни к «Ардису».
В общем, я слегка запутался.
Пакет у Алешковского я забрал.
Там брошка, какая-то шапочка, рукопись и бинокль. И еще — 10 книг Гладилина.
Все это надежно спрятано.
Алешковский назвал роман
Лимонова: «Записки из чужого подполья». Действительно, у Лимонова очень
похоже на «Тропик рака». Читали?
А самого Лимонова Юзеф назвал
«цитрусский писатель Лимонов».
Я анонимно послал такое
объявление в «Новое русское слово». (Поверьте, Седыха жалеть не надо. Он
хитрый и жестокий человек):
Вышла в свет новая книга мемуаров Андрея Седых
«От Бунина до Вайнберга».
Готовится к изданию следующий том
«От Набокова до Нарокова».
Изд-во «Мнимые величины».
|
С газетой масса сложностей.
Но она выйдет. И если не сразу прогорит — будет чудо.
Люда [.....] как Вам известно,
стала писательницей. Это очень хорошо. У нее возникли комплексы и человеческие
проблемы.
Бродский не очень изменился.
Всем говорит, что лучший в мире роман — «Циники» Мариенгофа. Я прочитал,
вполне рядовая книга.
Простите за сумбур.
Ваш С.Д.
P.S. Всем привет. Когда,
наконец, будете в городе-спруте?
Довлатов — Ефимову
29 августа 1979 года
Дорогой Игорь!
Фотографию и вырезки получил,
спасибо!
Как человек исключительного
занудства, продолжаю:
Есть ли у вас рекламное
клише?
Заинтересован ли Карл в
рекламе на беспрецедентно льготньїх условиях? А именно:
Мы даем вашу рекламу еженедельно.
Плюс — восхваляем издательство. Счет же высылаем на какие-то жалкие тридцать
долларов...
Учтите, первый номер-экспресс
выйдет тиражом 25 000 экз. И разошлется по конкретным адресам. (По адресам
«Руссики».) То есть, попадет людям, которые читают...
Теперь личный вопрос. Имеется
ли у вас такой сервис — с пленки на бумагу? Здесь это стоит чуть ли не
50 центов — кадр. Я смутно припоминаю какие-то разговоры о 10 центах с
негатива. Сообщите коротко, будьте добры. Нет — что-то придумаю здесь.
Или куплю фильмоскоп.
Последнее. Благодарю, что
рекомендовали мне в сотрудники — Пчелкину. Прием временно окончен. Наши
пороги обивают доктора филологии.
Я все же написал ей длинное,
и кажется, небесполезное письмо.
Гарант ей, во-первых, трудно
устроить. Во-вторых, не дай Господь его получить. Это значит, ни одна контора
в Штатах ей не поможет. Я до сих пор жалею, что просил гарант у ненормальной
Лены...
Корректно заклинаю Марину
приглушить слухи о Лениной отзывчивости. Хватит с нее (с Лены) одного паразита
— меня. За что расплачиваюсь — а именно, не убиваю ее кавалера. То есть,
не рублю сук (простор ассоциациям!), на котором сижу.
Всего доброго. Обнимаю вас
всех.
Ваш С.Д.
Ефимов — Довлатову
2 сентября 1979 года
Дорогой Сережа!
Мои девочки начинают хихикать
еще до того, как я успеваю распечатать конверт с письмом от Вас. И Вы их
почти никогда не разочаровываете — спасибо. Еще мы получили «Третью волну»
с портретом и записью речи. Очень смешно, но, конечно, злодей Глезер мог
бы и убрать все «вот» и прочие паразитические образования, которые вообще-то
Вам не свойственны.
Про клише ничего определенного
Вам ответить не могу. Карл уехал в Европу, я тоже уезжаю на неделю, да
и кажется, что издательство эту форму рекламы не использует. Мы фирма маленькая
и не можем вести «массированный артобстрел» — берем покупателя «прицельно».
Заведение, которое печатало
мои пленки, берет по 13 центов за кадр. Однажды оно отказалось печатать:
пленка была слишком плохого качества. Они находятся в получасе езды от
нас, поэтому, честно Вам скажу, мне это хлопотно. Зато даю Вам их адрес.
Надеюсь, что Вы уже убедились: в Америке все дела лучше делать по почте.
Пошлите заказ, чек на примерную сумму, обещание доплатить, если понадобится
— и они все Вам сделают в лучшем виде.
То Bard Roe. University
Microfilms. 300 N. Zeeb Rd. Ann Arbor. MI 4810.
Всего Вам доброго, приветы
родным.
Ваш Игорь.
Довлатов — Ефимовым
23 сентября 1979 года
Дорогие мои, здравствуйте!
Начну с злополучного выступления
у Глезера. Я действительно тогда напился. Настолько, что поспал возле Рокфеллер-центра.
Затем излил весь этот бред. В ходе речи чуть не упал с эстрады. В президиуме
сидел развязно. Махал приятелям в зале. Делал знаки относительно — продолжать.
Рядом сидел укоризненный хмурый еврей. Оказался югославским диссидентом
Михайловым. Начал (Михайлов) выступление словами: «Я ничего не понимаю».
Потом мне сказали, что он все свои выступления начинает именно так. За
что Йосип Броз Тито намерен его судить...
Глезер — хулиган. Халиф
прозвал его грубо — взбесившейся мандавошкой...
Газета (извините за резкие
повороты) обязательно выйдет. Теперь уже действительно — скоро. Хотя наделано
много глупостей. И много денег фугануто зря. Американский опыт достается
тяжело...
Мать, в общем, здорова.
Нашла каких-то знакомых. Читает. Увлекается супер-маркетом.
Лена много работает. Зарабатывает
тысячу в месяц <…>
Была здесь Люда. Честно
попросила высоко оценить ее рассказы.
Катя очень выросла. Не читает.
Заочно полюбила эстрадника Джона Траволту.
Приехала моя сестра. Это
та, которая спрашивала, рекомендую ли я ей прочесть «Героя нашего времени».
У нее и ее жениха от глупости и молодости все хорошо. Они без конца целуются,
что людям моего возраста — неприятно.
В Нью-Йорке — Синявский.
Он добрее и симпатичнее, чем мне казалось. С Максимовым установилась бурная
переписка, что несколько ослабило мои комплексы.
У Охапкина в Ленинграде
— неприятности. Был обыск. Жену выгнали с работы. Мы тут организовали некоторый
шум. Поддержали Марамзин и Максимов. Будет небольшой платный вечер. Пошлем
ему вызов и барахла.
Меня наверное издаст (за
малые деньги) «Оверсиз». Это будет лагерная книжка. А про журналистику
хочет издать Поляк. Затеял интригу с амер. конторой «Вэнтидж» (Выигрыш?).
Не знаю, чем кончится.
Кухарец мои записные книжки
издавать не хочет. Говорит — мало. Может, Бахчанян нарисует для объема
картинки...
В общем, жизнь понемногу
налаживается. Есть какие-то неясные предложения от «Голоса». Иногда что-то
заказывает «Либерти». А главное — я записался на курсы ювелиров. С понедельника.
Это три часа по утрам. Не помешает...
Ручкан ведет себя глупо.
Обычная для Ленинграда смесь гонора и приниженности. Ходит, выбирает себе
религию. Диван и кресло получил у любавичских евреев. Телевизор дали баптисты.
В душе же он — православный. Приобрел крест — 8/12. (Восемь на двенадцать.)
Главный же религиозный фанатик Нью-Йорка — Игорь Синявин — человек редкой
мерзости.
Видел Соловьева. Мы, оказывается,
соседи. Жаловался на цензуру и отсутствие элементарных свобод.
Вы, конечно, знаете о болезни
Успенского. Его ужасно жаль. В свете этого Анька тем более — гнида. И теща
— говно, поверьте, экспансивное моложавое говно. Она, видите ли, плавает
в океане...
Короче. Я на подступах к
малым заработкам. Возможностей применения русского журналиста (стиль!)
здесь больше, чем кажется. Местная (все еще убогая) русская цивилизация
на подъеме. Точнее, перед бумом. Как только я почувствую, что Игорю пора
в это врезаться, начну вас информировать.
Кто еще вас может интересовать?
Шмаков приветлив и загадочен. Никаких его явных успехов не видно. Тайные
же — вызывают неловкое чувство. Я все еще имею предубеждение к гомосексуализму.
Марамзин ведет себя идеально.
Долго рассказывать — в чем. Кроме того, в Париж ездила (вернее, летала)
одна наша знакомая, и Володя не пытался ее даже изнасиловать. Не говоря
— побить. Чем глубоко ее обескуражил, и, кажется, разочаровал.
Когда будете в Нью-Йорке?!
Если мы к тому времени переедем, звоните в «НРС» (265-55-00, 265-57-82).
Лена почти всегда знает, как меня найти.
Обнимаю вас.
Довлатов
P.S. Спасибо за фотографию.
Она экспонируется на видном месте.
Ваш мешочек цел.
Клише «Ардиса» получил.
Иосиф мне очень помог с
переводчиком. И еще кое в чем. Он болеет. С.
Довлатов — Ефимову
31 октября 1979 года
Дорогой Игорь!
Пишу Вам без очереди.
а. Потому, что Вы не отвечаете.
б. Потому, что накопилась
информация...
Тут состоялся вечер Бродского.
Впечатление прямо-таки болезненное. Иосиф был ужасен. Унижал публику. Чем
ее же и потешал. Прямо какой-то футуризм. Без конца говорил, например:
«...В стихотворении упоминается Вергилий. Был такой поэт...» И так далее.
Зло реагировал на аплодисменты. Прямо как Жан Татлян. Допускал неудачные
колкости...
Мне он сказал: «Вы единственный
человек здесь, которому я рад. Остальные — полное говно». То же дословно
было сказано Алику Рабиновичу, Збарскому, Грише Поляку и т.д.
Стихи же — как обычно...
Мне, по указанию того же
Бродского, дают с января работу в Коннектикуте. Преподавать русский начинающим.
Я там побывал. Участвовал в американской гулянке на 40—50 человек. С водопадом,
бесконтрольным джином и оттенком разврата. Эти сутки были очень знаменательны
в познании амер. жизни. Как австрийский бордель в знании Запада. Все это
заслуживает особого длинного рассказа.
Определился я на курсы дизайнеров.
Кажется, уже писал об этом. Тест сдал неожиданно хорошо. Вот-вот начнутся
занятия.
Коме того, с февраля обещали
постоянную работу в Нью-Йорке. Что куда привлекательнее. Ибо в Лене с годами
появилась неожиданная жовиальность. Уехать в Коннектикут боюсь. Она просто
выйдет замуж.
Трогал Вашу книгу у Штейнов.
Выглядит хорошо. И портрет хороший, живой и без многозначительности. (Представьте
себе на этом месте лицо Битова или Бахтина.)
У Вероники же произошла
такая сцена. Мы трогали Вашу книгу по очереди с неким Леонидовым. Мы еще
не были знакомы. Он сказал:
— Это философия, я не потяну.
Тогда я возразил:
— Это доступная книга. А
в философии я и сам профан. Тогда он внимательно посмотрел на меня и говорит:
— Вы — Довлатов?
Как-то сразу догадался...
Прочитал я наконец Сола
Беллоу. По-русски. Издано в Тель-Авиве. «Планета м-ра Сэммлера». Книга
выдающаяся.
Английский мой развивается
вяло. Разговариваю я так. Например, звоню:
— Мэй ай ток ту мистер Гопкинс?
В ответ раздается:
— Мур-мур-мур-мур-мур венздей...
Это значит — Гопкинс будет
в среду.
Из фразы понимаю одно слово.
Молюсь, чтобы это было существительное или глагол...
Жена Ручкана, очень невзрачная
(что положительно характеризует Ручкана), чудесно устроилась. По специальности,
25 000. Боря очень повеселел. Он сочинил нечто такое, что Вы определили
бы так «непонятные глупости».
Из всех литературных знакомых
самые нормальные здесь — Вайль и Генис.
Об остальных расскажу при
встрече. Материал имеется.
И наконец. У меня есть реальная
возможность отношений с Голливудом. Очень неопределенная и, конечно, в
результате — почти безнадежная. Но шанс есть. И организует это человек
не пустой. Бешено сочиняю заявку. Очень хотелось бы с Вами (вами) повидаться.
Леша опять не пишет. Зато стали доходить письма в Союз. И оттуда.
О'Коннор переводит мой большой
рассказ. Сама предложила. Другой перевела Фридман. Очень хорошо. Иосиф
пытается сунуть его в «Нью-Йоркер». Где-то в Техасе действует еще один
малый. Говорят, на стене его висит карта Коми АССР.
И еще, я побывал в ФБР.
В общем, жизнь полна каких-то
теоретических возможностей. Действительность же пока убога.
На «Либерти» все не очень
удачно. Весьма напоминает улицу Ракова. [На этой улице в Ленинграде располагался
Дом радио]. Новое же русское слово (и не новое, и нерусское) чуть выше
«Лен. Правды», чуть ниже «Сов. Эстонии».
Эх, усесться бы в кресло,
эх, в бывшей квартире Рытхеу и поговорить. [Квартира в доме на канале Грибоедова
№ 9, в которой Ефимовы жили перед эмиграцией. До Ефимовых в этом квартире
жил писатель Юрий Рытхеу с семьей.]
Довлатов — Ефимову
28 ноября 1979 года
Дорогое мои, здравствуйте!
Утратив чувство собственного
достоинства, пишу опять. Мы переехали. Вернее, перешли в ближайший корпус
с матрасами на головах. Теперь у нас большая квартира. Можно всем одновременно
поссориться.
Тел: 459-78-88. Адрес снаружи
[т.е. на конверте].
Меня все беспрерывно обижают.
Перельман не отвечает. И
не печатает мой рассказ, который сам же униженно выклянчил.
Горбаневская, подозревающая
всех в отсутствии комплексов, тоже меня наобижала. (А заодно и Лену.) Сказала
мне: «Лично я не испытываю по отношению к твоим рассказам большого энтузиазма».
Мне энтузиазм и не требуется. Просто у меня лежит записка от Максимова:
«Присылайте все, что есть.
Мы все тут ваши поклонники». Однако передвинули меня невесть куда.
А Горбаневская, между прочим,
еще у нас с Аськой многократно живывала. При этом унижала меня (за интерес
к фильму «Девять дней одного года, которые потрясли мир»), Асю (за наличие
импортных вещей) и Асину маму, которая этого вполне заслуживала.
Шмаков тоже меня обижает.
Он говорит: «Вы копошитесь, а надо действовать!» Он, конечно, человек сложный,
и даже гомосексуалист, но что значит действовать — я не понимаю. Как действовать,
если Степулковский из Лондона молчит, и даже «Руссика» меня не хочет издавать?
А я, между прочим, заканчиваю
книжку. Заглавие — «Наши». Подзаголовок — «Семейный альбом». Это 14 рассказов
о моих близких родственниках. Косвенный автопортрет, через родных и близких.
Я прочитал три выдающихся
книги: «Избранное» Розанова, «Тропик рака» Миллера, а главное — «Планета
м-ра Сэммлера» — Беллоу. Если не читали — прочтите.
4-го декабря начинаются
занятия на моих курсах. Обещали дать стипендию.
Ваш С.Д.
Довлатов — Ефимову
Январь 1980 года
Дорогой Игорь!
Сообщал ли я Вам об альманахе,
который делают Шмаков с Поляком? (На фирменной бумаге которого из экономии
пишу.)
Издание к юбилею Бродского
(40 и 25). Называться будет либо «Шум времени» (из Мандельштама), либо
«Часть речи». Кстати, что Вам больше нравится?
Они собрали достойный материал.
Критериев было два — солидность, а также нрав юбиляра.
В результате собралась такая
компания:
Ходасевич, Берберова, Лифшиц
[Лев Лосев] (перевод статьи Иосифа), Татьяна Яковлева впервые обнародует
письма Маяковского, Шмаков о Барышникове, Еремин, Рейн, двое американцев
и т.д. Да, еще неопубликованные стихи Цветаевой и пр.
Направлений тоже два, одно
юбилейное, второе — ретроспективно-академическое.
Короче, не захочет ли Карл
дать отрывок из «Бледного огня» в переводе Цветкова (Вашего соседа)?
Игорь, и Шмаков, и Гр.Поляк
— снобы. То есть, ничего рискованного, самодеятельного и позорного не будет.
Пусть бы Карл согласился. И Цветков тоже.
Мне нравятся его стихи,
и Грише тоже, но Лифшиц сказал, что Бродскому они не очень. Хотя, видимо,
дела обстоят несколько сложнее. Иосиф, мне кажется, не любит соизмеримых
авторов. В следующем же номере альманаха Поляк охотно поместил бы его стихи.
А пока очень заинтересован в «Бледном огне». Сделайте что-нибудь...
Как человек американский
коснусь взаимообразия. Газета наша выходит, окончательно и бесповоротно.
Деньги есть. Седых дает нашу рекламу, четыре раза по полполосы. Некрасов,
Максимов, Турчин, Коржавин и прочие именитые люди надавали материалов.
Напоминаю, это еженедельник,
24 полосы. Мое положение в газете неожиданно стало очень выигрышным. От
займа я уклонился, как неимущий. Функции же сохранил. И зарплату, если
таковая возникнет, начну получать раньше всех. (Вообще, здесь хорошо живется
либо очень богатым, либо совершенно нищим. Кажется, это пошлость.) Газета
появится в феврале. На этот раз уже точно — увидите.
Планы я составил, условные
макеты сделал. В первом же номере, если начальство мое не перенесет) будет
громадное рекламное клише «Ардиса», плюс фото (где Вы перечисляете сотрудников
справа налево, начинаете с себя и кончаете Проффером), а также страничка
об «Ардисе» по газетным вырезкам и моим личным чувствам.
Далее. В одном из первых
трех номеров будет нечто в присущем мне легкомысленном духе о «Метаполитике»
и «Буржуе». Два абзаца о книгах и кое-что про Вас. Обещаю, ничего постыдного.
Ибо Вы не Халиф и не Глезер (слава Богу!).
Пожалуйста, сообщите данные,
как заказать книги, адреса я могу узнать, и даже знаю, а вот стоимость
— нет. И вообще, нужен стандартный канцелярский текст. Я это дело присобачу
в конце рецензии.
Карлу за огромное клише
пришлем ничтожный счет. Пусть имеет в виду, газета будет распространена.
У нас есть больше 2000 адресов. Хоть и бесплатно, а дойдет к живым людям.
Есть у нас агент в Израиле, еврейские орг-ции заверили, что помогут и т.д.
Игорь, все будет именно
так, как я пишу.
Я вообще стал необычайно
благоразумным. Не бросаю курсы, и языка, и дизайна, с увлечением пилю,
строгаю и шлифую всякое говно. И еще, повесть заканчиваю. И газету делаю.
Мне верится, что второй год в Америке принесет что-то хорошее.
Приезжайте. Живите у нас.
Мы прошли испытание семейством Алешковского и выдержали его с честью.
Гриша Поляк — единственный
приличный и даже замечательный человек в Нью-Йорке. Он живет рядом с нами
и не велит мне пить.
Итак. Узнайте что-нибудь
о Набокове. И сообщите, пожалуйста, данные Ваших книжек. Через месяц получите
первый номер газеты.
Всех обнимаю
Ваш С.Д.
Поручите Леночке ответить, если
так уж заняты. С.
Ефимов — Довлатову
Январь 1980 года
Дорогой Сережа!
В тот же день, когда пришло
Ваше письмо, позвонил Поляк, так что я знаю об альманахе почти все. Приветствую
и поздравляю. Что же касается деловой помощи, то о «Бледном огне» лучше
пока забыть. Миссис Набокова имеет такой твердый нрав и строгий вкус (не
всегда безупречный: настаивает, например, чтобы имя одного из персонажей
было переведено как можно ближе к английскому звучанию, то есть, чтобы
было не Харли, а Херли), что мы до сих пор не можем получить ее добро на
публикацию даже отрывка Цветковского перевода в «Глаголе». Но даже если
бы с ней все уладилось, мы вряд ли бы согласились — жалко разбазаривать
готовую к печати книгу на журнальные публикации. (По этому поводу — с Алешковским
— заработал уже несколько проклятий от Марамзина, теперь, наверное, получу
и от «Серебряного века»).
Сережа, я люблю Ваши письма
и храню их для потомства, поэтому будьте, ради Бога, осторожнее — не пишите,
что Бродский и Цветков соизмеримые поэты.
С выходом газеты буду поздравлять,
когда увижу первый номер, не раньше. На фото сотрудники «Ардиса» перечислены
слева направо, вы, очевидно, перевернули негатив при печати. В крайнем
случае, список можно перевернуть, это не проблема. А вот в присланном Вами
снимке (он уже увеличен и висит в Ардисе), где вы — в позе народного обвинителя,
а Иосиф — в позе подсудимого тунеядца, уже ничего изменить не удастся,
так и останется.
Знаете ли Вы, что Довлатов
— до сих пор единственный автор, который сумел напечатать рецензию на «Ме-таполитику»?
Мне известны две другие рецензии, которые вот уже больше года не могут
нигде пробиться. (Заговор!!!) Поэтому любую публикацию о себе — приветствую.
В конце надо написать, чтобы заказы слали на адрес «Ардиса» (надеюсь, помните),
что «Метаполитика» (250 стр.) стоит 5 долларов, а «Без буржуев» (350 стр.)
— стыдно за франкфуртских буржуев — 14.25. Еще можете добавить в свою информацию,
что в 1980 Ефимов намеревается издать роман «Как одна плоть» (в «Ардисе»,
150 стр.) и философский труд «Практическая метафизика» (сам набираю и сам
оплачу печать, но где — еще не знаю).
Наконец, Сережа, мне бы
очень хотелось, чтобы вы (газета) привлекли к участию сестру Володи Максимова,
Екатерину Брейтбарт <...> Она обычно печатается в «Посевовских» изданиях,
и я всегда ее читал с интересом, а последнюю статью в «Гранях» № 111/112
(про земство в России) так просто с увлечением. Рецензии ей тоже удаются
неплохо, но она очень мнительная, немножко заторможенная чрезмерными требованиями
к себе, поэтому ей лучше написать и заказать что-нибудь (можно сослаться
на меня). Я знаю, что она посылала в «Грани» рецензию на «Метаполитику»,
но то ли они отказались печатать, то ли она сама забрала, — выяснить не
смог. Спросите ее и об этом — мне просто любопытно.
Кажется, ничего не забыл.
Сердечные приветы всем вашим от меня и Марины, всегда
Ваш И.
О Бродском для «Серебряного
века» напишу и вышлю на днях.
Довлатов — Ефимову
17 января 1980 года
Дорогой Игорь! Спасибо за текст,
безупречный, как все, что Вы пишете. Поляк кланяется и благодарит.
Жизнь завертелась — чистое
кино.
На курсах у меня обнаружили
могучее прикладное дарование. Перевели из ремесленной в творческую группу.
Воспитывают сурово, как юного Паганини. Шеф Милтон (дед его работал у Фаберже)
произнес такую загадочную фразу:
— Ты обязан лепить даже
во сне.
Все это меня несколько тяготит.
Поскольку газета уже в наборе. И я не способен полностью отдаться моделированию
клипсов.
Газету набираем. В первый
же номер засажена громадная реклама «Ардиса». О вас и о Карле скоро напишу.
«Буржуя» я перечитал. С
увлечением читает мама.
Теперь, что касается адресатов.
У Гриши их мало. В основном, библиотеки и университеты. У Меттера (газета)
— тысячи четыре. Но вроде бы не в руках, а через кого-то. Может, через
Кухарца. В общем, если пришлете свою рекламу, я обещаю, что мы ее сунем
в каждую бандероль первого номера.
Идея торговать книжками
«Ардиса» не заглохла. Как только газета стабилизируется, я Вам напишу и
все устроим.
Понимаете, очень мало времени.
Радио «Либерти», наконец, после года унижений заказало мне цикл передач.
Не смейтесь — о рабочем классе. Тема хорошая, поскольку бесконечная. Также
я участвую в рубрике «Писатель у микрофона». (Параллельно с безумцем Аркашей
Львовым.) В моей заявке есть «Ардис» и конкретно — Вы.
Шлю Вам копию моего ответа
Перельману. (У него чистая ебанашь по сексуальной линии.) Шлю не как худ.
произведение, а как свидетельство моей уравновешенности. И Марине покажите.
Когда Вы (вы) приедете?
У нас огр. комната пустует. Не пугайтесь, что сравнительно далеко от центра.
У соседей — автомобили. Подвезут.
Обнимаю вас всех и люблю.
* * *
ПИСЬМО ДОВЛАТОВА ПЕРЕЛЬМАНУ от 14 января 1980 года
Дорогой Виктор!
Юля Тролль передала мне
Ваше «Печатать его не будем». Я ужасно расстроился. Объясняю, в чем дело.
Откровенно говоря, в
русских публикациях я сейчас не заинтересован. Не именно у Вас, а где бы
то ни было. Да и печатать мне, в общем, нечего. Надо дописывать роман.
Надо что-то зарабатывать. Надо делать газету. Реставрировать личную жизнь.
И т.д.
Так что, ощущение странное.
Как будто от незнакомого человека получил записку: «Прошу на мой юбилей
не являться!»
Что же меня так расстроило
(расТроило)?
Вы меня печатали неоднократно.
Рассказы мои при оценке журнала неоднократно упоминались в положительном
смысле. И вдруг «печатать не будем».
Чтобы написать такое,
редактор должен быть лично и глубоко уязвлен.
Что значит — «печатать
не будем». А если я напишу «Белые ночи» ?
Значит, дело в личной
обиде.
Эмигрантский круг тесен.
Сплетников полно. Уже и Седыху что-то шептали, но он пренебрег. И Марку
Поповскому. Ладно...
Я признаю за собой некоторую
устную беспечность. Однако решительно не припомню, чтобы где-то, когда-либо
допускал в Ваш адрес унизительные или враждебные акции. Разрешите Вас в
этом торжественно заверить.
Я знаю, в каких условиях
делается ежемесячный несубсидируемый журнал. Допускаю, что у Вас есть недоброжелатели.
Догадываюсь о каких-то личных и творческих комплексах — удел всякого нормального
человека.
И все-таки. Вы оттолкнули
талантливейших Каганскую и Рубинштейн, Люду Штерн, знаменитую как раз тем,
что за всю жизнь она не испортила отношений ни с одним человеком...
А приобрели, сами знаете
что...
Подумайте. Вы же редактор,
а не бубновый валет...
Журнал мне по-прежнему
нравится. Ваш энтузиазм и мастерство по-прежнему вызывают во мне глубокое
и дружеское уважение.
От души, поверьте, желаю
Вам и Вашему журналу успеха и процветания.
Ваш С. Довлатов.
Довлатов — Ефимову
17 января 1980 года
Дорогой Игорь!
Сегодня утром отправил Вам
письмо. (В котором благодарил за отрывок, полученный накануне.) Вечером
читаю новую записку. С обещанием прислать что-нибудь о Бродском... «Сплошная
мистика», как говаривал один беллетрист, заметив в транспорте доступную
женщину.
«Бледный огонь» — черт с
ним. Это Гришины дела. Проклятий не дождетесь.
А вот от Марамзина я получил
довольно бестактную записку. (Может, уже жаловался, не помню.) Он пишет:
«Прозы у «Эха» на три года
вперед. Нужны статьи...»
Я ему ответил: «Прозы и
у меня на три года вперед. Статью же рекомендую заказать Абраму Терцу».
За аналогию «Бродский —
Цветков» извините. Даже не знаю, как это вырвалось. Фотография же моя с
Иосифом послана как отчасти юмористическая.
Госпоже Брейтбарт напишу
сегодня же. Сошлюсь на Вас. Попрошу у нее рецензию на Вас. Но если больше
4-х страниц, то худо. Тогда надо делать целую полосу. А это не по-газетному.
(Рецензия на целую полосу.) У нас всего две полосы — чисто литературных.
Посмотрим...
Про Вас я обязательно напишу.
И про Карла. Как вы думаете, не обидится, если это будет не вполне серьезно?
Когда Вы приедете? За всю
жизнь я только с двумя людьми мог беседовать, не выпивая. С Вами и Лешей.
И оба далеко.
Команда у нас в газете довольна
яркая. Схема — из «Золотого теленка».
Боря Метгер — типичный Остап.
Женя Рубин — Пониковский. Я — Шура Балаганов. Леша Орлов — Козлевич.
Помните Лешу Орлова? Это
приятель Марамзина из «Строительного рабочего». Метгер его удачно назвал
«Толпа из одного человека». Мы без конца ругаемся. А Метгер с Рубиным даже
подрались, шумно и неумело. После чего у обоих распухли щеки.
Денег у нас (вернее — у
них) — тридцать тысяч, как я уже писал. Есть надежда получить еще.
Газету сразу же вышлю.
Всех обнимаю
С.Д.
Довлатов — Ефимову
Январь 1980 года
Дорогой Игорь!
Пишу отрывисто, в спешке
и даже — безумии. Газета появится 8-го февраля. 24 полосы, 5-го будет наше
объявление у Седыха. А затем — в среду, четверг и пятницу. В пятницу же
и выйдет первый номер.
Я сделал полосу об «Ардисе».
То есть — фото, рекламное клише и байка про Карла. Из-за нее Вас и беспокою.
Прочтите. Если Вам покажется, что Карл может обидеться — сообщите. Идет
полоса в 3-м или 4-м номере. Так что успеем предотвратить. Если же Вам
покажется, что нормально, то Карлу давать не стоит. Пусть увидит всю полосу.
Скелет ее такой: [начерчен макет полосы].
Игорь! Про Вас я обязательно
напишу. И рекламку дадим на «Метаполитику» и «Буржуя». Это не долг, а потребность.
Просто нет времени. Про Карла оказалось легче. Мы бегаем с 8 утра до часу
ночи. Доставка (будущая), материалы деловые, вся терминология набора и
печати — чужая. Вся техника газеты — незнакомая. И еще надо править. Все
пишут очень плохо. Или длинно. Иди вообще не пишут, как Шарымова, а только
звонят и мучают. Сегодня Женя Рубин упал в обморок в наборном цехе. У него
язва, а он целый день не ест, мы все гоняемся за рекламой и т.д. Боря Меттер
дважды побил машину, он плохо водит, а наши читатели аж в Бруклине, надо
договариваться с распространителями...
Приехали Серманы. В пятницу
вечером я к ним заеду. Т.е. — завтра.
Я вас обнимаю.
С.
P.S. Как только выйдет 1-й номер,
Гриша Поляк займется организацией книжного магазина.
ВОСПОМИНАНИЕ С ЛЕГКИМ АКЦЕНТОМ
В жизни я перенес немало
горьких разочарований. Расскажу о самом мучительном.
Зимой 78 года я узнал, что
в Ленинграде находится Карл Проффер. Знаменитый Карл Проффер. Глава крупнейшего
издательства русской литературы на Западе.
Выяснилось, что я могу его
повидать.
Я не просто волновался.
Я вибрировал. Я перестал есть. И более того — пить... Я ждал.
Ведь это был мой первый
издатель. После шестнадцати лет ожидания.
Я готовился. Я репетировал.
Я просто-таки слышал его низкий доброжелательный голос:
— Ах, вот ты какой! Ну прямо
вылитый Хемингуэй!.. Встреча состоялась. Он ждал меня. И я вошел... На
диване сидел вялый мужчина в «приличном» костюме. Он дремал.
— Здравствуйте, — сказал
я.
Мужчина с заметным усилием
приподнял веки. Затем опустил их.
— Вы издаете мою книгу?
— спросил я. Проффер кивнул. Точнее, слегка качнулся в мою сторону. И снова
замер, обессилев полностью.
— Когда она выйдет? — спросил
я.
— Не знаю, — сказал он.
— От чего это зависит?
Ответ прозвучал туманно,
но компетентно:
— В России так много неопубликованных
книг...
Наступила тягостная пауза.
Внезапно Проффер чуть напрягся
и спросил:
— Вы — Ерофеев?
— К сожалению — нет, — ответил
я.
— А кто? — слегка удивился
Проффер. Я назвал себя. Я сказал:
— Моя фамилия — такая-то.
Я узнал, что вы хотите издать мою книгу. Меня интересуют сроки. Тогда он
наклонился и еле слышно произнес:
— Я очень много пью. В России
меня без конца заставляют пить. Где я ни окажусь, все кричат: «Пей!». Я
пил ужасное вино. Она называется: «Семь, семь, семь». Я не могу больше
говорить. Еще три фразы, и я упаду на пол...
«Боже мой! — твердил я,
уходя. — Это мой единственный издатель! Этот вялый тюфяк — мой первый и
единственный издатель!»
Прошел год. И я узнал, кто
такой Проффер. Я вам хочу сообщить:
Блестящий профессор русского
языка и литературы. Автор двух книг и бесчисленных научных статей.
Издатель-энтузиаст, спасший
от гибели сотни произведений многострадальной русской литературы.
Процветающий книготорговец,
наделенный вкусом, отлично знающий рынок и способный им управлять.
Американец, предпочитающий
русскую литературу — своей, отечественной.
Муж красавицы Эллендеи и
отец троих детишек. (А казался таким вялым.)
Ну что тут скажешь? Бывают
люди...
Книжка моя все-таки появилась
в «Ардисе». По-русски и по-английски. Может, единственное, что останется
после меня на свете.
Не считая бесчисленных дочек...
С. Довлатов.
Ефимов — Довлатову
5 февраля 1980 года
Дорогой Сережа!
Эссе про Карла — милое и
занятное. Сомнение вызывают три момента:
а) «вялый тюфяк» — все-таки
обидно; может быть — «не умеющий пить», «не оценивший портвейна «Три семерки»?
б) случайно ли взята фамилия
Ерофеев? Дело в том, что именно с этим автором у семьи были всякие осложнения
эмоционального порядка. Могут принять за язвительный намек.
в) Американец, предпочитающий
русскую литературу — своей, — это во-первых, неверно, а во-вторых, вообще
неизвестно, что Карл предпочитает в литературе. В русскую же он был соблазнен
Набоковым — может, это и использовать для характеристики?
Прилагаю также список моих
знакомых, которым можно послать газету. (Естественно не включил тех, кто
должен быть в Вашей записной книжке.) Собираетесь ли вы рассылать в библиотеки
университетов? По-моему, это необходимо сделать. «Новое русское слово»
я видел в нашей библиотеке.
«Как одна плоть» — это то
самое, откуда был вырезан рассказ «По дороге с работы» (про детство с двумя
тетками и пр.)
У нас все хорошо, если не
считать беспокойства за оставленных друзей (матери послал четвертый вызов
— все тщетно), поклон Вашим, с дружеским приветом,
Игорь.
Довлатов — Ефимову
10 февраля 1980 года
Дорогой Игорь!
Пишу в некотором беспамятстве.
Газета вышла. Продается в неожиданном темпе. В пятницу утром — 4 500. Мы
заказали еще две тысячи. И сразу же продали. Обстановка прямо сенсационная.
Из всех русских мест звонят:
«Привезите хоть сто экземпляров.
А то разнесут магазин». Я не выдумываю.
В «НРС» ужасная паника.
Звонят и туда беспрерывно:
«Где купить новую газету?»
И т.д.
Все это немного странно.
Технических проколов в газете очень много. Есть позорные. И тем не менее.
Может быть, фон очень выигрышный для нас...
Мы тоже в панике. Развозка,
доставка — все это не продумано. Таскал на себе.
Делался номер в жуткой спешке.
Мы с Рубиным 40 часов провели в наборном цехе. Женя по своему обыкновению
лишился чувств под утро.
Мы теперь, не смейтесь,
герои и звезды русской колонии Нью-Йорка. Люди бег конца останавливают
на улице. Завтра идем на «Голос Америки».
Спасибо за адреса.
Сестра Максимова звонила,
подписалась.
Блок «Ардиса» в 4-м номере.
Мы выписали себе зарплату.
Пока — 125 долл. в неделю.
Игорь! Ужасно, что не доходят
вызовы. Шарымова говорит, что у нее есть каналы. Напишите ей сами. Для
удовлетворения ее снобизма. Тогда она постарается.
Напишите Перельману. Он
нескольким людям помог. (Хоть они говно.)
Вот один адрес: Mr. M.Zaichic,
<...>, Jerusalem, ISRAEL.
Это некий Марк Зайчик. Зав.
отделом на изр. радио. Вы его не помните. Он Вас знает и чтит. Он может
помочь. Напишите ему сами: «Довлатов советует обратиться к Вам... »
И так далее. Напишите ему что-то уважительное:
«Сергей когда-то показывал
мне вашу прозу». И т.д. Простите за цинизм. Могу и я написать. Но Ваше
письмо будет эффективнее.
Все три поправки в «Карла»
внес. Мы готовим вам деловое письмо. Будем, если согласитесь, делать магазин
«Ардиса» на Юнион-сквер, 1. Это хорошее место. Здесь выступал Троцкий.
Газету рассылаю друзьям.
Но медленно. Это тоже не продумано — увы! Она довольно серая. Успех ее
— загадка. Может, дело в тоне... Или в постыдном уровне «НРС».
Седых и Вайнберг действуют
подло и грязно. Т.е. действует Валера. При элегантном невмешательстве Седыха.
Мы очень сопротивляемся. В критическом случае наш менеджер Джо Рандаза,
итальянец, обещал застрелить Вайнберга. Угроза эта реальна.
На курсы продолжаю ходить.
Там успокаиваются нервы. Мать здорова.
Катя изучает в школе предмет
— «Сексуальная жизнь». Недавно принесла рисунок цветными фломастерами.
Изображен хрен, с подробностями внутри, даже мне неведомыми.
В библиотеки газету рассылать
собираемся. Со второго номера. Т.е. два номера сразу.
Обнимаю вас. Приезжайте.
Извините за стилистику спертого дыхания.
Ваш непьющий приятель
С.Д.
P.S. Приезжал Успенский.
Выглядит хорошо. Говорит, завел себе американку.
Приехал Бобышев с малознакомой
(ему) женой. Очень недобрый.
Как бы Вас повидать? С.
Довлатов — Ефимову
Февраль 1980 года
Дорогой Игорь!
Как второй номер? Получили?
Вроде бы, лучше первого?
В третьем — полоса «Ардиса».
Сразу же вышлю. Покажите ее Карлу. С такими комментариями.
1. Подобная реклама в «НРС»
стоит 600, если не больше. Пусть заплатит нам двести.
2. Если не захочет, пусть
вышлет книг на эту сумму, демократических и общеизвестных, со скидкой 40%,
как для Кухарца.
3. Если и этого не захочет,
пусть вышлет мне в долг 15 английских тонких и 35 тонких же русских невидимых
книг. Я их в минуту продам. (Хотелось бы тоже получить их со скидкой.)
Расписку немедленно вышлю. Срок — месяца два.
Пусть Карл учтет такие соображения:
1. Я уполномочен вести любые
деловые интриги от корпорации.
2. Наш тираж (второго номера)
— 12 000. То есть охвачен практически весь русский Нью-Йорк. Около тысячи
рассылаем в другие города.
3. Наша газета нравится
третьим эмигрантам. И качество ее растет. Четвертый номер (который уже
готов) весьма приличный.
4. Поляк готовит деловое
письмо Карлу. Будем торговать вашими книгами.
5. Отчего вы не прореагировали
на сообщение о том, что меня печатает «Нью-Йоркер»? Прилагаю копию их письма.
Оригинал висит на стене под стеклом. Покажите ее Карлу. Чтобы он слегка
меня зауважал. Если он не захочет с нами дружить и отклонит наши предложения,
строгий немецкий Бог его покарает.
Я получил 1 000 долларов
аванса из «Нью-Йоркера», впервые в жизни сам купил себе одежду необычайно
фраерского пошиба. Хотел даже купить перстень, но Лена пригрозила разводом.
Сегодня в Австрию прилетает
(?!) мой папаша.
Предприняли ли Вы что-то
с вызовом для матери? Хотите, я напишу Сотниковой или Зайчику? Или пойду
в Хиас? У нас с ним дружба на почве газеты.
Всех обнимаю.
Практичный и зажиточный
Довлатов
Довлатов — Ефимову
10 марта 1980 года
Дорогой Игорь!
Я обнаружил в редакц. папках
материал про Сокирко. Ни конверта, ни сопроводиловки. Ребята спрашивают,
было ли это напечатано? Или Вы набрали просто так, для удобства?..
В след. раз посылайте на
мой адрес. Или рассердились, что я не встретился с Карлом? Тут наша вина
— 50 на 50.
Дальше. У меня иссякли «Невидимые
книги», и русские, и английские. Надеюсь, у вас там есть? В ближайшие дни
пошлю money-order или чек. Тут как раз завязываются отношения, и надо дарить...
В четверг приедет барышня,
которая что-то сочиняет для «Нью-Йорк тайме». Это Карл ей меня рекомендовал.
Будет что-то спрашивать о писательских грантах. Я скажу про Алешковского,
про Вас и про Люду. По Люду — не искренне. Но уж очень она теперь самолюбивая.
Литература ее совершенно преобразила. Тем более, что Гена Шмаков, человек
сложный и даже педераст, лжет ей, что у нее гофманианская манера.
И еще я буду снова выступать
по «Голосу». И снова Вас хвалить и уважать.
У нас по соседству живет
Дима Бобышев с женой-американкой. Он стал добрее и терпимее. Только антисемитизма
сдержать не может. Но тут я его понимаю. В здешней среде это трудно.
Обнимаю Вас. Не сердитесь.
Мой папаша в Риме. Это чревато
для меня большими расходами. Как с вызовом для мамы?
Ваш С.Д.
Довлатов — Ефимову
Дорогой Игорь!
1. С Карлом произошло вот
что. Он назначил встречу. Я всех собрал. Все пришли. Хотели торговать,
дружить и чокаться. Карл позвонил, что не может. Договорились на следующий
день. Кажется, он снова не пришел. Хотя это было уже не важно. Поскольку
я внезапно загудел. Я очухался через неделю, пгоклятье! — как выразился
бы Соснора. Не сердитесь. Пакетик у меня. Хотите, вышлю его, застраховав?
2. Я все еще хочу торговать
с «Ардисом». Хотя Карл, говорят, реагировал прохладно. А зря. Мы продаем
12-14 000 экз. Дела идут хорошо. Газета преображается» заметили? И т.д.
Гришка занят своим альманахом,
а также — Ходасевичем, Аксеновым, Чаяновым и тем же мной. Нечего его ждать.
Все очень просто. Давайте сделаем пробный заход. «Ардис» посылает лично
мне двести книг. Десять названий. По двадцать штук. Цена есть в рекламном
клише. Я обязуюсь в течение 3-х месяцев выплатить 60%. Реклама и доставка
— наша забота. Вот проект расписки:
Я, Довлатов С.Д., представляю
интересы газеты «Новый американец» и обязуюсь в течение трех месяцев выплатить
издательству «Ардис» 60% стоимости книг, взятых мною у «Ардиса» для продажи.
/С. Довлатов/
Надо вставить сумму, и привет.
Если что-то я допустил вольное
или непрофессиональное — сообщите. А лучше, пришлите книги. Помните, я
брал у вас своих — 50 шт. И все обошлось.
Заверьте Карла, что я порядочный.
А вот примерный список:
1. Аксенов. Железка. 5 долл.
20 шт. = 100 д.
2. Ахматова. Четки. 3 долл.
20 шт. = 60 д.
3. Бабель. Заб. произв.
7.50 20 шт. = 150 д.
4. Бродский. Конец и Часть.
9 долл. 20 шт. =180 дол.
5. Булгаков. Мастер и Маргарита.
5.50 20 шт. =110 дол.
6. Войнович. Иванькиада.
4 долл. 20 шт. = 80 дол.
7. Гумилев. Костер. 2.50
20 шт. == 50 дол.
8. Довлатов. Нев. кн. 3.50
20 шт. = 70 дол.
9. Мандельштам. Ег. марка.
5 дол. 20 шт. =100 дол.
10. Набоков. Лолита. 7 дол.
20 шт. = 140 дол.
Итого, общая стоимость —
1140 долларов. 60% = 684 доллара.
Игорь, дорогой, поверьте,
я это делаю совершенно бескорыстно, для газеты. И не столько ради денег,
а ради престижа. Дела у нас идут хорошо.
«Нью-Йоркер» прислал аванс
— 3 000 долларов. Научите, как бы всем этим разумно воспользоваться. Во
что-то превратиться. Кем-то стать. Не временно, а навсегда.
Я сейчас зарабатываю 300
долларов в неделю. Но в любую минуту опять стану нищим.
Да, и еще. У меня кончились
экземпляры. Скоро закажу у вас по-русски и по-английски. Все раздарил.
Надеюсь (увы?) еще имеются?
Игорь, не откладывайте с
торговым экспериментом. Обнимаю вас и Марину. Деткам привет.
С.
P.S. Я написал книжку о своей
родне. Как бы сделать, чтобы Вы прочли? Не «Ардис» — именно Вы. Там много
поверхностного веселья. С.
Довлатов — Ефимову
Март 1980 года
Дорогой Игорь!
Времени нет совершенно.
Способен издавать лишь деловые крики.
1. Посылаю фото Сокирко.
Очерк всем понравился. Пришлете что-то еще — будем рады. Любой отрывок.
2. С книгами почти все хорошо
и благополучно. Спасибо за 50%. И за хлопоты. Вышло лишь одно недоразумение.
В счете 11 названий. В коробке же было десять. «Забытый Бабель» отсутствует.
Остальное на месте. И мои 100 штук дошли. И 15+15. А Бабеля нет. В счете
же, повторяю, есть. Копию этого счета высылаю. Разберитесь, пожалуйста.
3. Получили ли Вы нашу газету?
С каким опозданием? Как она Вам?
4. Книжки (и себя, и Ахматову
с Гумилевым) начинаю продавать тотчас же. Готовлю объявление и крошечные
рецензии. Удобна ли такая форма: «Новый американец» открывает книжный магазин
издательства «Ардис». Или:
«Новый Американец» представляет
издания «Ардиса»?..
5. Выхода «Нью-Йоркера»
очень жду. Буду добиваться гранта. Говорят, это реально.
6. Очаровательная ан. Фридман
повергла меня в любовь и запой. Сейчас оправился. Лена вернулась.
7. Люда разорвала отношения
со всеми, кто лишь частично признает ее гениальность.
8. Деньги за свои 15+15
вышлю сразу. Остальные в срок. Нужна ли расписка? Вышлю сразу же, как только
утрясете Бабеля. Все же — 150 долларов.
9. Отец прислал мне из Рима
три блока сигарет «Интер». Болгарских. От безысходности я их начал курить.
Меня дважды приняли за наркомана. А из одного банка любезно выпроводили:
«Здесь травку не курят». И еще. Одна моя знакомая (с толстыми ногами) сказала:
«Ты был, и меня не застал». Я спросил: «Откуда ты знаешь?». А она говорит:
«В лифте пахло твоими русскими сигаретами».
Вот что мы покинули!!!!!!!
10. Тут одного грузинского
еврея якобы спросили: «Ну, как ты устроился в Америке?» Он сказал: «Да
никак пока не устроился. Все еще работаю...»
Обнимаю Вас (вас).
С.
Довлатов — Ефимову
Март 1980 года
Дорогой Игорь! Высылаю деньги
за мои книжки, русскую и английскую (15+15). Копию счета и money order.
И заодно, юбилейный портрет Вашего любимца*.
Вчера отослал длинное письмо.
Ответа почти не жду» сознавая Вашу титаническую занятость. Как там Бабель,
забытый родиной и Вами.
Обнимаю.
Ваш С.Д.
* Понятия не имею,
почему Сергей приписал мне любовь к постояльцу Мавзолея (И.Е., 18.10.2000).
Довлатов — Ефимову
7 мая 1980 года
Дорогой Игорь!
Среди моих книжек попалась
дефектная. (Загляните в конец.) Надеюсь — единственный экземпляр. Прошу
заменить.
Торговля идет довольно вяло,
но все же идет. Продано долларов на 300-350. Сейчас я подготовил и сдал
большую рекламу. И еще, в субботу и воскр. Буду общаться с публикой. А
Лену посажу торговать.
Звонило издательство «Фаррар,
кто-то и Страус». Хочет что-то издать.
След. номер газеты выйдет
на 32 страницах. Так что дела продвигаются.
К нам вселился Марк Серман.
Передает вам привет. Вроде бы он симпатичный.
Привет бабушке, Марине,
деткам, а также негритянскому окружению.
Интервью с Вами (4 стр.)
сдал. Копию сделать не успел. Вышлю копию гранок. Не беспокойтесь. Все
будет согласовано. Материал идет через номер.
Обнимаю вас всех.
Довлатов.
Довлатов — Ефимову
13 мая 1980 года
Дорогой Игорь!
Посылаю Вам оригинал. Идет
в 16-м номере. Постарайтесь не очень редактировать. Некий Игорь Бирман
(или Берман) сочинил рецензию на «Буржуев». Хочет послать ее в «Континент».
Он звонил, вроде бы — из Вашингтона. Я спросил — положительная ли рецензия.
Он сказал — аналитическая. С элементами критики. Этот Бирман, утверждает
Лева Штерн, очень важная шишка в экономике. Важнее его только один — Каценельбоген
(или что-то в этом роде). Так вот. Что Вам лучше, чтобы он послал в «Континент»
(это полгода ждать, да еще, может, напрасно). Или тиснуть у нас?
А если рецензия плохая,
мы унизим автора, то есть Бирмана. Или Вы сами его растопчите.
Газета с 14-го номера будет
замечательная. Увидите. Вайль и Генис — чудо, а не работники.
В 15-м номере — 3 полосы
о Бродском. Там есть и Ваш кусочек.
Обнимаю.
С. Довлатов.
P.S. Скоро расплачусь за
все книги.
P.P.S. Гриша кланяется.
P.P.P.S. Грише Ваша рукопись
очень нравится. Вроде бы, он хочет спросить, нельзя ли разбить на две части.
В два номера. А то — многовато. А может, напечатает сразу.
С.
OCR 28.06.2001.
Сергей Довлатов - Игорь
Ефимов. Эпистолярный роман. - М.: "Захаров", 2001.