Аи Mopия. Россия встречается с Америкой. - Сергей Довлатов: творчество, личность,
судьба / Сост. А. Ю. Арьев. - СПб.: "Звезда", 1999.

АИ МОРИА

РОССИЯ ВСТРЕЧАЕТСЯ С АМЕРИКОЙ
СЛИЯНИЕ ДВУХ КУЛЬТУР В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ ДОВЛАТОВА

1. Произведения Довлатова как литература в изгнании

 
        Что значит существование двух стран, Америки и Советского Союза, в произведениях Довлатова? Или, может быть, этот вопрос можно выразить другими словами: «Что значит существование двух городов, Нью-Йорка и Ленинграда?» Как раз тема этой конференции.
        Эмиграция — один из самых главных мотивов в творчестве Довлатова. Конечно, это не мешает оценить его замечательный талант писателя или рассказчика, каковым он сам любил называть себя и вне его мироощущения. Но мне кажется, что благодаря опыту эмиграции творчество Довлатова вступило в новую, лучшую, фазу.
Эмигрантская литература уже давно обращает на себя большое внимание как выдающаяся ветвь мировой литературы. Хотя для нас, японцев, представить жизнь в эмиграции очень сложно, тем более народную литературу в чужой стране. Потому что для нас эмиграция вообще нереальна. Но в настоящее время, когда холодная война прошла и граница между Западом и Востоком исчезает, можно сказать, что большое течение эмигрантской литературы тоже меняется. И теперь появляется новая волна литературы, которая проходит по многим странам свободно. Но это не сегодняшняя тема, поскольку темой этого доклада является само творчество Довлатова.
        Сергея Довлатова заставили уехать с родины. И потом он переехал в Нью-Йорк в семьдесят девятом году, после чего всю жизнь там и продолжал писать. Его творчество как писателя началось на родине, но его имя стало гораздо известнее после эмиграции в отличие от таких писателей, как Солженицын, Бродский, которые перед изгнанием были уже достаточно известными в Советском Союзе. Хотя несколько рассказов Довлатова были напечатаны в журналах, и говорят, что его работы читались в самиздате или тамиздате, но он все еще был сравнительно малоизвестным писателем.
        За границей он стал настолько значительным литератором, что в его родной стране ему посвящается специальная конференция. Это стало возможным благодаря его успехам в Америке. Конечно, как сам Довлатов отмечал в интервью, можно считать причиной этого успеха то, что Иосиф Бродский подал ему руку помощи, и то, что он быстро смог найти переводчицу и литературного агента. Но я думаю, что главная причина его успеха заключается в том, что он обращается к творчеству своей жизни, включая опыт эмиграции как основной мотив.
        А как сам Довлатов думал о литературе в эмиграции? Его интересные мнения о ней выражаются в одной беседе:
        «В отличие от моих друзей — американских писателей у меня не одна, а целых три аудитории. Я как бы в выигрышном положении. Если я не поладил со своим русским издателем в США, я говорю себе: ничего, все нормально, вот выйдет книга по-английски, мне повезет больше. Если и этого не происходит, у меня есть в запасе советская аудитория. В общем-то, все эмигрантские писатели надеются на то, что советский читатель их поймет и оценит. Это серьезное испытание. Но чтобы представить себе конкретные физиономии — эмигрантские, американские или советские, — до такого я еще не дошел»1.
        Это мнение очень интересно, потому что между литературами Америки и Советского Союза существует большая разница. Об этом говорил сам Довлатов:
«...между русской и американской литературой, в принципе, существуют чрезвычайно серьезные различия. В американском понимании русская литература не является литературой, и в русском понимании американская литература это не совсем литература»2.
        Раз Довлатов знал большое различие между литературами двух стран, откуда его самоуверенность, что у него целых три аудитории? По-моему, тут существует «эмиграция» как ключ к разрешению этой загадки.

2. Советский Союз с точки зрения Америки

        Характерен для творчества Довлатова такой тип произведений, в котором повествователь, живя в настоящее время в Америке, вспоминает себя в прошлом, в Советском Союзе. Для примеров этого типа произведений можно взять повести «Зона», «Компромисс», «Наши», «Чемодан» и т. д.
        Эти произведения читаются, как будто смотришь картину о родине в эмиграции. Тут эмиграция значит абсолютный разрыв. И она значит не только географический разрыв между Америкой и Советским Союзом, а и временной разрыв между прошлым и настоящим. Роль, обозначающую этот разрыв, играет, например, письмо издателю от автора в начале повести «Зона» или последняя глава повести «Наши», которая сообщает о рождении сына в Америке, или предисловие к «Чемодану».
        В статье об эмигрантской литературе Гарри Левин пишет, что изображение воспоминаний становится еще выразительнее, когда автор уезжает далеко от родного места3. И, по мнению литератора Эдварда Брауна4, эмиграция действует на произведение подобно эффекту «двойной экспозиции». Опыт эмиграции подразумевает всегда не только существование места действия, а еще другого места в прошлом. Это можно сказать и о произведениях Довлатова. Например, в повестях «Наши» или «Чемодан», когда речь идет о прошлой советской жизни, мы не можем забыть о настоящем пребывании автора в Нью-Йорке. В его произведениях читатели чувствуют сосуществование двух городов — Ленинграда и Нью-Йорка.
        Особенно повесть «Филиал» складывается из фрагментов воспоминаний о Советском Союзе и изображений жизни в Америке. Эта манера монтажа Америки и Советского Союза или настоящего и прошлого очень характерна для всей идеологии Довлатова.

3. Америка с точки зрения эмигранта

        О своих произведениях Довлатов сказал: «Правды и документальной правды и точности в моих рассказах гораздо меньше, чем кажется»5. Он очень много выдумал. Хотя большинство тем его произведений основано на его реальной жизни, детально истории часто противоречат друг другу, являются фикциями. Многие его произведения, например «Чемодан», «Наши» и т. д., складываются из десятков выдуманных эпизодов и анекдотов.
        Тут, когда мы рассматриваем его выдумку, я вспоминаю очень интересное мнение Льва Лосева, которое он выразил на одной из конференций в Америке. Он привел пример из повести «Ремесло» — эпизод пожара редакции в Америке. Американский полицейский спросил Довлатова, есть ли у него идеологический противник. В ответе Лосев заметил нереальность или, как он назвал, «псевдореализм». По-моему, Лосев очень правильно заметил эту черту в Довлатове. Действительно, изображение Довлатовым Америки, с точки зрения, скажем, японцев, совсем не американское. В его произведениях присутствует другая Америка. Довлатовская Америка очень отличается от образов, которые изображают другие писатели в изгнании, например Набоков.
        Об этом сам Довлатов в повести «Иностранка» написал:
        «Литературный агент говорил мне:
        — Напиши об Америке. Возьми какой-нибудь сюжет из американской жизни. Ведь ты живешь здесь много лет.
        Он заблуждался. Я жил не в Америке. Я жил в русской колонии. Какие уж тут американские сюжеты!» (т. 3. С. 50).
        Как известно, Довлатов уехал с родины вместе с «третьей волной», как еврей. Но он определил эту волну не только как еврейское движение. Именно поэтому героиня «Иностранки» — русская, эмигрировавшая в Нью-Йорк. Мне кажется, что Довлатов вообще стремится к антинационализму или космополитизму в своем творчестве. И Америка, которую он изображал, — у него русская колония или филиал советского общества.

4. Ностальгия: к коммунизму от капитализма

        Недавно я посетила Дом книги в Санкт-Петербурге и очень удивилась разным изданиям, связанным с Довлатовым. Я увидела не только книги, написанные самим Довлатовым, но и книги, которые ассоциируются с Довлатовым, например книгу «Мне скучно без Довлатова» Евгения Рейна. Почему Довлатов стал так популярен в России сегодня?
        В прошлом году у меня был случай сделать доклад о Довлатове. Там, в докладе, я предположила, что новизна Довлатова, возможно, заключается в том, что он писал, находясь под влиянием и русской и американской литератур, в частности прозы Хемингуэя. Но затем при обсуждении докладов я услышала мнение исследователей, уверенных в том, что творчество Довлатова находится в русле традиции русской литературы, начиная с Пушкина, Толстого, Зощенко, Хармса, Аксенова и кончая советской детской литературой во главе с Юрием Ковалем.
        Допустим, что произведения Довлатова ничем особенно не выделяются из традиции русской литературы. Почему же сегодня они так увлекают людей, создают ощущение литературной новизны? Конечно, ответы на этот вопрос можно бесконечно варьировать. Но я хочу предложить одну возможную гипотезу, почему довлатовские книги вызывают большую симпатию у сегодняшних российских читателей. Мне кажется, что мир в его произведениях, эта русская колония в Америке, зеркально отражает русское общество, прошедшее через перестройку. Грубо говоря, это ностальгия Довлатова в капиталистической Америке по социалистической родине. Едва ли не каждый русский испытывает сейчас ностальгию по социалистическим временам. Мне кажется, сейчас каждый русский испытал опыт эмигранта, не уезжая от советского режима: капитализм сам пришел к нему на смену социализму. По творчеству Довлатова представляется, что жизнь при социализме была не очень плохой. В довлатовских произведениях чувствуется очень теплое и приятное воспоминание о жизни на родине. И мне кажется, что Довлатов устранил разрыв между социализмом и капитализмом благодаря своему творчеству. По-видимому, из-за этого читатель и может переживать его ностальгию с такой большой симпатией.

1 Малыгин Андрей. Я встретился с писателем Сергеем Довлатовым в Нью-Йорке // Неделя. 1990. № 3.
2 Глэд Д. Беседы в изгнании. М., 1991. С. 85.
3 Levin H. Literature and Exile. Refraction. 1966. P. 73.
4 Brawn E. J. The Exile Experience // The Third Wave: Russian Literature in Emigration. Edited by Olga Matich with Michel Heim. 1984. Ardis. Ann Ardor. P. 53—62.
5 Глэд Д. Беседы в изгнании. С. 90.
 

OCR 13.01.2001
Сергей Довлатов: творчество, личность, судьба (итоги Первой международной конференции "Довлатовские чтения") / Сост. А. Ю. Арьев. - СПб.: "Звезда", 1999.